УНИВЕРСИТЕТА
Неужели это все? Неужели никогда больше не займем мы свои «насиженные» места в лекционке? Неужели осенью не нужно будет торопиться к первой паре, на ходу дожевывая бутерброд и дочитывая лекции в автобусе? Неужели не будет ни семинаров, ни коллоквиумов, ни спонтанных совместных сабантуев, ни веселых КВНов?
Неужели прошла она, незабвенная пора студенчества?!!
Любуюсь зачеткой, перед тем как сдать в дирекцию. Стараюсь запомнить ее именно такой — чуть потрепанной, исписанной разными почерками, отмеченной автографами дорогих моему сердцу преподавателей. Прощай, зачеточка моя!
И пока я ее листаю, память перебирает события, стоящие за каждой коротенькой строчкой.
Вот он, первый экзамен. Химия… Сколько студенческих слез над тобой пролито! Галина Павловна… Сколько поколений студентов навсегда запомнили ваши занятия.
Анатомия… Первый по-настоящему ветеринарный предмет. Александр Павлович (дядя Саша!)… С отеческой теплотой он относился к нам — первокурсникам, терпеливо объясняя все, что было непонятно.
Латынь… Загадочная и интересная. С ее помощью мы в течение всех пяти лет пробирались per aspera ad astra — через тернии к звездам.
Биофизика и высшая математика… По-моему, многие поступающие на ветфак еще в школе не блистали по физике-математике. Поэтому втайне радовались, что на вступительных экзаменах ничего подобного не будет. Ха-ха, они караулили нас уже на первом курсе. Что говорить, и в университете наше знание этих
точных дисциплин оставляло желать лучшего. Но и это мы преодолели!
Генетика… История… Иностранный…
Полевые практики по ботанике и зоологии… На первом курсе в мае перед нами была поставлена задача — сбор гербария и «энтомария». «Какие цветы??? — спросили мы, — в городе только-только травка показалась». Но стоило отправиться в лес, и мы поняли, какую красоту упускали, сидя в четырех стенах в полной уверенности, что природа еще почивает сладким сном. А потом, разбирая охапку первоцветов, открывали для себя латинские «имена» невзрачных, тысячу раз виденных травок. А ловля насекомых «на живца»! А составление (пришпиливание, приклеивание) коллекции из 20–30 пойманных экземпляров, самым частым из которых был не кто иной, как «тараканус обыкновеникус»…
Тяжело дался нам второй курс. Подумать только, в одну сессию сдавали шесть экзаменов (абсолютный рекорд в моей зачетке)! Да и предметы были не из легких.
Микробиология… Правдами и неправдами старались мы запомнить все эти кокки, палочки со всеми их культуральными и морфологическими свойствами.
Для большей наглядности хочу поместить здесь написанное еще на втором курсе стихотворение, посвященное Виктору Никифоровичу:
Спасибо Вам за лекции с утра
(Мы опоздать в четверг к вам
так боялись!),
За яркие примеры и слова,
Что навсегда в конспектах
нам остались.
Вот на пороге сессия опять —
Иммунодефициты из-за стресса…
Но мы студенты,
нам не привыкать.
До встречи на экзамене,
профессор!
Гистология… Биохимия… Физиология… Фармакология…
Суровые требования, самостоятельные темы, КЛАССИФИКАЦИЯ (она никого не обошла стороной!) и рецепты, рецепты, рецепты…
С третьего курса раз в неделю нас ждал ОН — учхоз… Как много в этом звуке… Палящее солнце, проливной дождь, снегопад — а ты плетешься по дороге в надежде успеть хотя бы к концу пары. В корпусе туалет закрыт, столовая не работает, горячей воды (если не нагреешь) нет, автобуса нет, настроения с утра тоже нет… Разве это забудешь?
Хирургия…
«Здравствуйте, коллеги!», и — понеслось… Повал несчастной кобылы Машки (и как она выдерживала эту пытку?!). Полный стерилизатор таинственно-страшноватых инструментов, которые надо знать «в лицо». Хирургические швы на пяльцах и бинтовые повязки на скелетах. И первые операции дрожащими, не слушающимися руками…
Акушерство…
Первое ректальное исследование… Романтика! «Главный акушер» — Василий Анатольевич (он же — куратор нашего курса) — часто помогал нам мудрыми советами не только в учебе, но и в жизни. Это он научил нас почти профессионально делать массаж! А уж как звали профессора Мышкина, мы теперь, кажется, и среди ночи ответим.
Патанатомия и вскрытие… Здесь мы лицом к лицу встретились с самой смертью. Но ни тошнотворный запах, ни замороженные
